Я никогда не забуду первое выступление в Советском Союзе. Это было в 1966 году в начале турне, во время которого я дал примерно две дюжины концертов в девяти крупных городах Советского Союза.

Я пел тогда в Москве в театре эстрады, стильно старинном здании, расположенном как раз напротив Кремля. Для крупного города Советского Союза зал считается сравнительно небольшим, примерно на 1200 мест. В театре создана почти интимная атмосфера, сцена полукруглой формы выдвинута далеко вперед в сторону партера и балконов. Благодаря этому мне было легче найти контакт с публикой. Я не люблю стоять на сцене далеко от людей как памятник, а предпочитаю ходить в проходах между рядами и видеть глаза людей, для которых пою.

Тогда в Москве мне было очень тяжело, ведь я знал об этой стране лишь то, что сообщали американские и западноевропейские газеты, а их позиция во многом не была объективной. Еще меньше я знал о советских людях, о чем они думают, что чувствуют, что любят. Я был всего лишь вторым певцом из Соединенных Штатов, приглашенным в СССР выступить с концертами. До меня здесь был только Пит Сигер.

Передо мной сидели совершенно незнакомые мне зрители. Среди них были не только молодые люди, которые пришли сюда из любопытства, послушать рок-н-рольный концерт в исполнении настоящего американца, а это большая редкость в Советском Союзе, но и бородатые ветераны, на груди которых я видел ордена и медали. Женщины в пестрых платочках, казалось только что примчались на быстрых тройках. Представители интеллигенции и мужчины в форме советской армии цвета оливок.

Многое что входило в мой репертуар того времени этой публике, как мне казалось, должно было быть чуждо. Я пел тогда, например, такие песни как "Бесаме мучо". Кроме этой чувственной латиноамериканской песни, я исполнял так же рок музыку, ковбойские песни и мой собственный шлягер "Я сделал это по-своему". Эти песни уже давно знал весь мир, но я думал, что они никак не могли проникнуть сюда за "железный занавес", в наличии которого я нисколько не сомневался.

Концерт в Новосибирске.

О чем бы я ни пел мне было совершенно ясно, что советские люди ценят и понимают маленькие радости жизни. Зрители театра эстрады слышали в ковбойской песне историю юноши, который после тяжелого трудового дня хочет развлечься и отдохнуть. Вот он скачет на лошади по улочкам своего маленького городка в Техасе, сидит у походного костра в прериях, ухаживает за девушкой. В какой-то момент показалось, что эта песня отражает те же чувства, что испытывает и русский деревенский парень, когда играет вечером на гармошке, сидя на завалинке в своей деревне, танцует гопак или ухаживает за красивой дочерью соседа.

Мне потребовалось не более пятнадцати минут на то, чтобы освоиться и не чувствовать себя чужаком. Я спустился со сцены, повернулся к одной пожилой женщине и запел песню о Деве Марии. В этой песне отразилось самое прекрасное, что есть на земле - чувство любви к матери. В этот момент я ощутил, насколько близка мне эта русская женщина с морщинистым лицом и натруженными руками. Я видел в ней свою мать. Я думаю, что люди в зале тоже это почувствовали. Когда я шел к гардеробу, пожилая сотрудница театра обняла меня и поцеловала. Я понял о чем она говорила, хотя и не знал языка.

Я пел песню о Вьетнаме и о борьбе Вьетнамского народа против американцев, моих соотечественников, и вдруг понял, что люди в зале вспоминают кошмарные дни Второй мировой войны, когда они боролись и умирали за свободу. Они хорошо понимают, что чувствуют люди этой страны Юго-Восточной Азии.

В этот вечер зрители плакали и смеялись. Смех и слезы всегда идут бок о бок и на концерте и в жизни.

Я находился за тысячи километров от родины, но чувствовал тепло этих людей. Они были близки мне насколько это вообще возможно. Может быть, это звучит банально, но для меня это было большим открытием. Всю жизнь день за днем я слышал по радио и читал в газетах, что русские хотят поработить мир.